Вот что написал " поздний " Жванецкий, мудрый еврей,
всю свою жизнь критиковавший Советскую власть:
" Она была суровой, совсем не ласковой с виду. Не гламурной.
Не приторно любезной. У нее не было на это времени. Да и желания
не было. И происхождение подкачало. Простой она была.
Всю жизнь, сколько помню, она работала. Много. Очень много.
Занималась всем сразу. И прежде всего - нами, оболтусами.
Кормила. как могла. Не трюфелями, не лангустами, не пармезаном с моцареллой.
Кормила простым сыром, простой колбасой, завернутой в грубую серую оберточную
бумагу.
Учила. Совала под нос книги, запихивала в кружки и спортивные секции, водила в кино, на детские утренники по 10 копеек за билет.
В кукольные театры, в ТЮЗ. Позже - в драму, оперу и балет.
Учила думать. Учила делать выводы. Сомневаться и добиваться.И мы старались как умели.
И капризничали. И воротили носы. И взрослели и умнели, мудрели, получали степени, ордена и звания.
И ничего не понимали. Хотя думали, что понимаем все.
А она снова и снова отправляла нас в институты и университеты. В НИИ. На заводы и на стадионы. В колхозы. В стройотряды. На далекие стройки. В космос. Она все время куда-то нацеливала нас. Даже против нашей воли. Брала за руку и вела. Тихонько подталкивала сзади. Потом махала рукой и уходила дальше, наблюдая за нами со стороны. Издалека. Она была благодушно - показной и нарочито щедрой. Она была экономной.
Бережливой. Не баловала бесконечным разнообразием заморских благ. Предпочитала свое, домашнее. Но иногда вдруг
нечаянно дарила американские фильмы, французкие духи, немецкие ботинки или финские куртки. Нечасто и немного.
Зато все они были отменного качества - кинокартины, и одежда, и косметика, и детские игрушки. Как и положено быть
подаркам, сделанным близкими людьми. Мы дрались за ними в очереди. Шумно и совсем по-детски восхищались. А она
вздыхала. Молча. Она не могла дать больше. И потому молчала. И снова работала. Строила. Возводила. Запускала. Изобретала.
И кормила. И учила. Нам не хватало. И мы роптали. Избалованные дети, еще не знающие горя. Мы ворчали, мы жаловались.
Мы были недовольны. Нам было мало. И однажды мы возмутились. Громко. Всерьез. Она не удивилась. она все понимала.
И потому ничего не сказала. Тяжело вздохнула и ушла. Совсем. Навсегда.
Она не обиделась. За свою долгую трудную жизнь она ко всему привыкла. Она не была идеальной и сама это понимала.
Она была живой и потому ошибалась. Иногда серьезно. но чаще трагически. В нашу пользу.
Она просто слишком любила нас. Хотя и старалась особенно это не показывать. Она слишком хорошо думала о нас.
Лучше, чем мы были на самом деле. И берегла нас, как могла. От всего дурного. Мы думали. что мы выросли давно.
Мы были уверены, что вполне проживем без ее заботы и без присмотра. Мы были уверены в этом.
Мы ошибались. А она - нет. Она оказалась права и на этот раз. Как и почти всегда.
Но выслушав наши упреки, спорить не стала.
И ушла. Не выстрелив. Не пролив крови.Не хлопнув дверью. Не оскорбив нас на прощанье. Ушла, оставив нас жить так, как
мы хотели тогда.
Вот так и живем с тех пор. Зато мы теперь знаем все. И что такое изобилие. И что такое горе. Вдоволь.
Счастливы мы?
Не знаю. Но точно знаю, какие слова многие из нас так и не сказали ей тогда.
Мы заплатили сполна за свое подростковое нахальство. Теперь мы поняли все, чего никак не могли осознать незрелым умом в
те годы нашего безмятежного избалованного детства.
Спасибо тебе! Не поминай нас плохо. И прости. За все!
Советская Родина " ...
М. Жванецкий
